https://youtu.be/8j58CMy0OmA

Как-то после пьянки по случаю приглашения на смотр строя и песни в системе Кентарос принял наш командир один легонький контракт от дома Дэвион на защиту угнетённых. Халупы в гниющей пустыне защищать, рис выращивали в огородных масштабах, вроде, не помню уже. Помню, что платили плохо. Ударный взвод был подготовлен соответствующе: капитана Курца отправили в лазарет с острой головной болью и интоксикацией, а Леон Фримен забыл отрегулировать ТНВД в своём Центурионе, отчего мех на холостом ходу мог только приседать и прыгать.

У меня была бутылка пива на месте огнетушителя, мутило что хоть вешайся. Весь бледный. Заходит соединение танков, его Мейсон на себя забрал. Я задремал прямо в кабине, отключив контур питания двигателя. Пару вертолётов сбил на автопилоте, почти допил своё пиво, и тут чувствую — кто-то меня толкает в плечо. Открываю мутные зеркала своей бессмертной души и вижу, как пилот куританского Ханчбэка прогоняет мне какую-то телегу про то, что, мол, “Драконис Комбайн, тоси-боси, убирайся отсюда пока живой, собака”. И поглядывает кабиной на союзный УрбанМех, а пилот тот лыбится через триплекс. Я доброжелательно отвечаю, мол, “да, отлично, иди найди ему место где-нибудь на задворках Внутренней Сферы, чё ты доебался, говна мешок”. Он начинает меня хватать за манипуляторы, бычить, а я мирно сижу как горшок соплей и в голове бродят вялые мысли о том, что драться лень, да и зачем это надо, зачем вообще все эти войны в мире, вон Керенский тоже...

Но я же настоящий МехВорриор, почти джедай, у меня ведь есть кодекс чести, благородные люди не роняют своего светлого образа...

В общем, в битву совсем не тянуло, но, с другой стороны, было очевидно — хуже мне не станет, да еще в голове бродили мрачно-могучие образы Симона Дэвиона, Бетмена и тевтонских рыцарей, огнем и мечом убивающих мусульман, среди которых почему-то затесался наш старший инженер Фахад Аразад, настоящий белый джигит, проигравший мне в домино древний реликт потерянных технологий — аналоговую логарифмическую линейку. Тогда я спросил себя — а как бы на моем месте поступил Пьер Террай Сеньор Дэ Байард? Ответ был очевиден. Я оттолкнул чибрика, который пытался меня стащить с возвышения и сурово пробормотал в духе привокзального бомжа что-то про то, чтобы он “проваливал к чертям собачьим со своей железякой гнить в аду или получит в рыло, ходячий мешок си-биллов”.

Эта вежливая просьба почему-то не убедила его в моей правоте и он, схватив меня где-то в процессе, вяло и безрезультатно толкнул силовым кулаком в кабину, отчего я резко протрезвел. И это была страшная ошибка. Потому что от пролитого пива мне резко стало хуже, и волна возмездия — возмездия за всех обиженных, кого гнобят корпорации и презирают всякие великие дома, волна растущей ярости и победы — эта волна поднялась из коаксиальных спаренных пулемётов, потоком трассеров прокатилась по небосклону и в лучших традициях тупичка тугая очередь снарядов ударила прямо в раскрытый от ярости лючок охлаждения радиаторов этого засранца, изрыгающего проклятья на мою больную голову.

Весь наш взвод морально участвовал в этом побоище. Те, кто был поближе, были возмущены потоком осколков обшивки и расплавленного металла в их сторону. Те, кто был подальше радовались, и приветствовали меня, как Колизей приветствовал Цезаря. Вторая волна выстрелов, послабее, пошла на подружку моего коварного противника, напавшего на меня в минуты слабости. Наверняка этот бедный УрбанМех горько пожалел о своем поступке — но кто мог знать, что у меня такой мощный козырь в рукаве. Пока пилот утирался и вслепую махал руками, прилетел наш дропшип, я вышел и сквозь закрывающиеся двери бросил в него пустой бутылкой из форточки триплекса.

Не особо-то она ему и повредила.

Как ни странно, после улёта дропшипа, поле боя резко успокоилось, обволакивая в темное полотно пустынного заката обосравшегося воннабиальфу-Ханчбэка, его подружку-УрбанМеха, радостных и сердитых местных резидентов, а так же призраков героев далекого прошлого, знаками показывающих мне что в Вальхалле для меня припасено теплое местечко...

Originally posted by Оперативный офицер первого звена Риана Кэмпбелл:

А что, мужики? Что мы, начальника что ли подведём?

Мы жуки-плавунцы или мужики-кавалеристы ржаные гречневые? Али не выйдем на недоплачиваемые смены? За си-биллы совестью мужицкой приторговали? Да нет, я по глазам вашим мужицким вижу, что тут зарплатных нет.

Не та порода! Тут закал столетний, Давионский, таежный. Тут столетними Центурионами фонит по низам! Тут мужик свою койку, свои ракетные установки и свой реактор фонящий стережет накрепко! Тут заради блага легкомысленного, заради кружев и счетов банковских корпоративных никто не пошевелится даже! Тут иные мотивации, другие нравы произрастают!

Тут мужик единоначалие блюдет. Сами мы что — маленькие. Нас суховей по полям понесет, мы и затеряться можем. Нас командир Мейсон корнями крепит к дропшипу, как вековой дуб корневище! С начальником мы любые ветра вытерпим. А от того и сами его блюдем — со своей стороны, со стылой.

Если увидаем мы, как начальнику нехорошо, так последний рваный радиатор с разбитого УрбанМеха долой скрутим — "носи, командир!", нам, мужикам, и кусок в горло не лезет, коли начальство нужда грызет! А кто супротив нашего начальника лезет, кто смуту разводит в тазу — того мы вот так — за шеяку — и к магнитному колодцу! Потому что смута выгодна юрким, вертлявым, сладковатым и мятеньким. Тем, кто как куритовцы в постель лезет нашу. Кто мокрицею в кашу норовит с потолка упасть. Чуждо нам это! Не те сказки нам мать баила в колыбели!

Иные песни мы в нашей ЧВК запевали!