Recent reviews by ОШТРАФУЮ СУКА

У Володи не было рации, не было никаких «прибамбасов» в виде питьевых трубочек и прочего барахла. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно услышал в столовой по телевизору слова о «снайперах Дудаева». Врезалось Володе это в голову, вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, взял дедовскую винтовку и поехал воевать.

О том, как ехал, лучше не вспоминать, но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный, и добрался до генеральского штаба. Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома.

Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе. Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился штаб.
— Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? — уважительно спросил Володя.
— Да, я Рохлин, — ответил генерал, всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной. — Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью, Колотов?
— Видел я по телевизору, как чеченцы снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану — через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо… тяжело это.
— Возьми, хоть новую СВДэшку.
— Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось…

Так Володя начал свою войну, снайперскую.
— Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой — бьет чеченцев в глаз. Почему только в глаз — кто его знает…

— Еду и патроны из тайника берет регулярно, — доложил начальник разведки. А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону…

Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках. Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев — ночную «работу» снайпера — хоронили на следующий день.
Тогда Басаев вызвал из резервов снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны.
И они встретились через две недели – Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя понял, что началась охота и на него.

Абубакар выследил Володю на пятую ночь — выследил по штанам. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а российская светилась ярким салатовым светом. Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», — подумал снайпер. «Пусть поверят, что я убит», — решил Володя. Он специально прекратил стрелять. Аккуратный рядок 200 с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер.

Через двое суток он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, — он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину — и подавно.
— Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, — хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был убит наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу.
«Ну вот, я тебя и достал», — подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел.
И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Вышли трое, склонились над телом. «Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» Чеченцы подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.
Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и попытались вытащить снайпера. Прозвучали еще четыре выстрела и четыре трупа уже образовали кучку.
Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.
Володя погрел руки у «буржуйки».
— Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать…
Генерал не решался задать вопрос, но любопытство взяло верх.
— Сколько ты «снял», считал ведь?
Володя потупил глаза: — 362 человека, товарищ генерал.
Рохлин молча похлопал якута по плечу.
— Поезжай домой, мы теперь сами справимся…
— Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

У Володи не было рации, не было никаких «прибамбасов» в виде питьевых трубочек и прочего барахла. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно услышал в столовой по телевизору слова о «снайперах Дудаева». Врезалось Володе это в голову, вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, взял дедовскую винтовку и поехал воевать.

О том, как ехал, лучше не вспоминать, но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный, и добрался до генеральского штаба. Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома.

Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе. Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился штаб.
— Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? — уважительно спросил Володя.
— Да, я Рохлин, — ответил генерал, всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной. — Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью, Колотов?
— Видел я по телевизору, как чеченцы снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану — через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо… тяжело это.
— Возьми, хоть новую СВДэшку.
— Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось…

Так Володя начал свою войну, снайперскую.
— Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой — бьет чеченцев в глаз. Почему только в глаз — кто его знает…

— Еду и патроны из тайника берет регулярно, — доложил начальник разведки. А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону…

Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках. Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев — ночную «работу» снайпера — хоронили на следующий день.
Тогда Басаев вызвал из резервов снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны.
И они встретились через две недели – Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя понял, что началась охота и на него.

Абубакар выследил Володю на пятую ночь — выследил по штанам. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а российская светилась ярким салатовым светом. Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», — подумал снайпер. «Пусть поверят, что я убит», — решил Володя. Он специально прекратил стрелять. Аккуратный рядок 200 с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер.

Через двое суток он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, — он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину — и подавно.
— Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, — хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был убит наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу.
«Ну вот, я тебя и достал», — подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел.
И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Вышли трое, склонились над телом. «Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» Чеченцы подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.
Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и попытались вытащить снайпера. Прозвучали еще четыре выстрела и четыре трупа уже образовали кучку.
Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.
Володя погрел руки у «буржуйки».
— Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать…
Генерал не решался задать вопрос, но любопытство взяло верх.
— Сколько ты «снял», считал ведь?
Володя потупил глаза: — 362 человека, товарищ генерал.
Рохлин молча похлопал якута по плечу.
— Поезжай домой, мы теперь сами справимся…
— Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

У Володи не было рации, не было никаких «прибамбасов» в виде питьевых трубочек и прочего барахла. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно услышал в столовой по телевизору слова о «снайперах Дудаева». Врезалось Володе это в голову, вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, взял дедовскую винтовку и поехал воевать.

О том, как ехал, лучше не вспоминать, но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный, и добрался до генеральского штаба. Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома.

Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе. Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился штаб.
— Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? — уважительно спросил Володя.
— Да, я Рохлин, — ответил генерал, всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной. — Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью, Колотов?
— Видел я по телевизору, как чеченцы снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану — через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо… тяжело это.
— Возьми, хоть новую СВДэшку.
— Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось…

Так Володя начал свою войну, снайперскую.
— Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой — бьет чеченцев в глаз. Почему только в глаз — кто его знает…

— Еду и патроны из тайника берет регулярно, — доложил начальник разведки. А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону…

Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках. Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев — ночную «работу» снайпера — хоронили на следующий день.
Тогда Басаев вызвал из резервов снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны.
И они встретились через две недели – Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя понял, что началась охота и на него.

Абубакар выследил Володю на пятую ночь — выследил по штанам. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а российская светилась ярким салатовым светом. Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», — подумал снайпер. «Пусть поверят, что я убит», — решил Володя. Он специально прекратил стрелять. Аккуратный рядок 200 с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер.

Через двое суток он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, — он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину — и подавно.
— Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, — хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был убит наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу.
«Ну вот, я тебя и достал», — подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел.
И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Вышли трое, склонились над телом. «Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» Чеченцы подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.
Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и попытались вытащить снайпера. Прозвучали еще четыре выстрела и четыре трупа уже образовали кучку.
Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.
Володя погрел руки у «буржуйки».
— Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать…
Генерал не решался задать вопрос, но любопытство взяло верх.
— Сколько ты «снял», считал ведь?
Володя потупил глаза: — 362 человека, товарищ генерал.
Рохлин молча похлопал якута по плечу.
— Поезжай домой, мы теперь сами справимся…
— Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

У Володи не было рации, не было никаких «прибамбасов» в виде питьевых трубочек и прочего барахла. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно услышал в столовой по телевизору слова о «снайперах Дудаева». Врезалось Володе это в голову, вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, взял дедовскую винтовку и поехал воевать.

О том, как ехал, лучше не вспоминать, но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный, и добрался до генеральского штаба. Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома.

Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе. Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился штаб.
— Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? — уважительно спросил Володя.
— Да, я Рохлин, — ответил генерал, всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной. — Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью, Колотов?
— Видел я по телевизору, как чеченцы снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану — через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо… тяжело это.
— Возьми, хоть новую СВДэшку.
— Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось…

Так Володя начал свою войну, снайперскую.
— Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой — бьет чеченцев в глаз. Почему только в глаз — кто его знает…

— Еду и патроны из тайника берет регулярно, — доложил начальник разведки. А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону…

Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках. Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев — ночную «работу» снайпера — хоронили на следующий день.
Тогда Басаев вызвал из резервов снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны.
И они встретились через две недели – Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя понял, что началась охота и на него.

Абубакар выследил Володю на пятую ночь — выследил по штанам. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а российская светилась ярким салатовым светом. Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», — подумал снайпер. «Пусть поверят, что я убит», — решил Володя. Он специально прекратил стрелять. Аккуратный рядок 200 с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер.

Через двое суток он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, — он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину — и подавно.
— Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, — хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был убит наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу.
«Ну вот, я тебя и достал», — подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел.
И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Вышли трое, склонились над телом. «Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» Чеченцы подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.
Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и попытались вытащить снайпера. Прозвучали еще четыре выстрела и четыре трупа уже образовали кучку.
Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.
Володя погрел руки у «буржуйки».
— Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать…
Генерал не решался задать вопрос, но любопытство взяло верх.
— Сколько ты «снял», считал ведь?
Володя потупил глаза: — 362 человека, товарищ генерал.
Рохлин молча похлопал якута по плечу.
— Поезжай домой, мы теперь сами справимся…
— Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

gomno

топ игруля

У Володи не было рации, не было никаких «прибамбасов» в виде питьевых трубочек и прочего барахла. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно услышал в столовой по телевизору слова о «снайперах Дудаева». Врезалось Володе это в голову, вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, взял дедовскую винтовку и поехал воевать.

О том, как ехал, лучше не вспоминать, но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный, и добрался до генеральского штаба. Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома.

Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе. Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился штаб.
— Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? — уважительно спросил Володя.
— Да, я Рохлин, — ответил генерал, всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной. — Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью, Колотов?
— Видел я по телевизору, как чеченцы снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану — через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо… тяжело это.
— Возьми, хоть новую СВДэшку.
— Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось…

Так Володя начал свою войну, снайперскую.
— Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой — бьет чеченцев в глаз. Почему только в глаз — кто его знает…

— Еду и патроны из тайника берет регулярно, — доложил начальник разведки. А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону…

Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках. Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев — ночную «работу» снайпера — хоронили на следующий день.
Тогда Басаев вызвал из резервов снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны.
И они встретились через две недели – Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя понял, что началась охота и на него.

Абубакар выследил Володю на пятую ночь — выследил по штанам. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а российская светилась ярким салатовым светом. Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», — подумал снайпер. «Пусть поверят, что я убит», — решил Володя. Он специально прекратил стрелять. Аккуратный рядок 200 с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер.

Через двое суток он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, — он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину — и подавно.
— Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, — хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был убит наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу.
«Ну вот, я тебя и достал», — подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел.
И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Вышли трое, склонились над телом. «Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» Чеченцы подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.
Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и попытались вытащить снайпера. Прозвучали еще четыре выстрела и четыре трупа уже образовали кучку.
Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.
Володя погрел руки у «буржуйки».
— Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать…
Генерал не решался задать вопрос, но любопытство взяло верх.
— Сколько ты «снял», считал ведь?
Володя потупил глаза: — 362 человека, товарищ генерал.
Рохлин молча похлопал якута по плечу.
— Поезжай домой, мы теперь сами справимся…
— Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

C твоей мамы знакомы все
Ты сын Ахелеса и всех тварей на свете
рекомендую 10\10