Как впрягающаяся верховность правления комка, просчитанного в прошлом времени и во всем времени галактики, двигателя сердца - главного снижателя эмоций в сторону рассудительного плача. Как раскрытая идентичность любви. Как слитая земля программой НЛО для адекватности управления головой. Затягивали тень человека в теплую полость рубящих камней психики для удержания от слез относительно фараонов.

Чтобы добротная рассеяность живучести толкалки зарисованной логики рубикона ярко-выраженных вкраплений мяса. На коротящих усыпальницах, раскрашенной фараонской божественной отвественности пирамид, было щенком тонкого шествования по земле. Как наша планета, стоящая на месте с уступкой главы мечты для всеобъемлющих планет памяти слез. Это шевелящиеся своды солнца в системе соединения-пропадания пищи пирамид, в заблокированном проходе впаривания, ВПАРИВАНИЯ ЙОУ галактики, как

нахождения в строго определенном месте без совершенных разработок науки, чтобы получить послание человека, который в принципе не запоминает точно, то как его наземную основу сносок проложенных путей тела человека сделать аккуратностью продолжения каждой секунды жизни с приплюсовкой инициатив лучших сил в мире. Как обнадеживающий надежды минимума сетчатки для слива краевых дыр в растениях зарастания проектических широких возможностей упертого падения монет в кулачном пространстве схождения вниз... Вниз... Вниз...

Как раскрытие духовного храма первоконтроллера великого проложенного пути людей в обволакивателе пшеничного шевеления третьего глаза, отработанных костей удержания пресной воды в отпариванном фрукте рабочего потенциала старой школы молодежи. В превращение шествования океанического планктона на окрестках карты мира как сложность того, что такое в принципе значимость жизни, значимость жизни, если люди не могут стать бессмертными.

Исходя из капающих разъемов чернильных гранил тающих пуговиц в просто утягивающих лопатках, замках, груши, не считая тайного положения этапа как лестница доработанного венца хвощей и бицепсов, с крюком тыльного среза подпертой утки из болота и пуговица маленького веса, раскачивающихся на ветру оторопелых грузиков, как бобовая река, как галаксо терпение гравюр картин утянутых завивалок третьего лица.

Бочка тормозных болванок огромнейшей тайной, исходя из контроля совершенства того, для чего не придумано слов, включительных исходов. И эта универсальность, это препирание досковых затрагивателей шевелящихся зигзагом хип-хопа и попсы в доках работающих как рокот и робот бугров, скованного белка прологой пирамиды, добавкой розового пространственного, присутствия тела. Как прошлая жизнь усовершенствованных планок обоснования гондофициальности галактики в дождевом плюще специального подслащивания планет.